Керрик уважал их убеждения, хоть и не всегда понимал их, и промолвил с осторожностью:
— Сам я, не задумываясь, ответил бы «да», но решать не мне. Это право саммадара, которому принадлежит самка по имени Дооха. Но я объясню и ему, и всем остальным, как это важно.
— Ты даже не представляешь, как это важно. Отправляйся скорей к саммадарам. Я пошлю с тобой мандукто с дарами, дабы подкрепить ими наше чистосердечие.
Когда Керрик вернулся, Армун спала. Тихо, чтобы не разбудить ее, он надел обувь с толстыми подметками и осторожно вышел. Внизу у скалы его ожидал Саноне. С ним были двое мандукто помоложе, сгибавшихся под тяжестью плетеных корзин за спиной.
— Они проводят тебя, — произнес Саноне. — Когда ты поговоришь с саммадаром, скажешь им, согласен ли он. Они быстро передадут мне.
Керрик был рад размять ноги: он уже давно не был на стоянке. Возле скал он заметил, что вода поднялась: снег уже таял в дальних долинах. Перебравшись за скалы, он сперва заторопился, но остановился, поджидая тяжело нагруженных мандукто.
Они шли через рощу к тому самому лугу, где он встретил Саноне. Он уже видел реку, и вот-вот покажется лагерь.
…Он увидел лишь пустую вытоптанную поляну.
Саммадов не было.
Глава 22
Исчезновение саммадов удивило Керрика и встревожило. Реакция же обоих мандукто была неожиданной. Опустившись на колени, они горестно зарыдали. И так велико было их горе, что они не обращали внимания на слова Керрика. Пришлось дергать их за руки.
— Мы пойдем следом и разыщем их. Они не могли уйти далеко.
— Они исчезли, они погибли, они оставили эту землю, умерли мастодонты… — причитал младший.
— Ничего подобного. Саммады тану не живут на одном месте, как саску. У них нет ни полей, ни убежищ в скалах. Тану вечно бродят в поисках пищи, в поисках лучшей охоты. На этой стоянке они провели всю зиму. И они не могли уйти далеко, не предупредив меня. Пойдем, их нетрудно разыскать по следам.
Следы откочевавшего саммада, как всегда, было легко читать. Глубокие колеи сперва повели на север, потом повернули на запад — к невысоким холмам.
Вскоре Керрик заметил впереди тонкие струйки дыма и указал на них сразу приободрившимся мандукто. Борозды и следы вели к реке, где высокий склон осыпью спускался к воде. Мандукто заторопились. При виде мастодонтов недавний страх уступил место воодушевлению. Их приближение заметили дети и побежали к стойбищу сообщить новость. Херилак вышел навстречу, усмехнулся, заметив белую одежду на Керрике.
— На лето сгодится, а зимой замерзнешь. Идем, садись с нами, выкурим трубку, расскажешь обо всем, что делается в долине.
— Так я и сделаю. Но сперва пошли за Сорли. У саску дары для него… и просьба.
Подошедший Сорли заулыбался при виде пирогов из молотого зерна, сладких свежих корней, редкостного драгоценного меда. Озабоченные лица мандукто прояснились при виде улыбки, не сходившей с его лица, когда он заглядывал в корзины.
— Добрая еда после зимы. Но зачем эти дары?
— Я объясню, — серьезно ответил Керрик, указывая на дары и мандукто. — Только не смейся и не улыбайся. С точки зрения этих людей, речь идет об очень серьезном деле. Вспомни-ка о еде, которую они нам дарили… и подарят еще. Ты слыхал, что они с величайшим почтением относятся к мастодонтам?
— Да. Я не понимаю причин, но они, конечно, есть, иначе эти люди так не поступали бы.
— Есть, и очень важные. Если бы не мастодонты, они бы не стали нам помогать. И мандукто пришли сейчас с просьбой. Они хотят, чтобы ты позволил отогнать самку по имени Дооха в долину, чтобы слоненок родился именно там. Они обещают кормить ее и обихаживать все это время. Ты согласен?
— Они хотят забрать ее? Я не позволю.
— Они не собираются забирать ее. Просто она побудет среди них, пока не родится детеныш.
— В таком случае — пусть. Какая разница, где он родится!
— Скажи это значительным тоном, как ты умеешь. Они слушают.
Сорли медленно повернулся к обоим мандукто и поднял руки ладонями вверх.
— Да будет так, как вы просите. Я сам отведу ее сегодня в долину.
Керрик повторил эти слова на сесеке, и оба мандукто почтительно поклонились.
— Поблагодари саммадара, — сказал тот, что постарше. — Скажи ему, что наша благодарность будет жить вечно. А теперь мы должны отнести это слово саску.
Глядя им вслед, Сорли покачал головой.
— Не понимаю и не пытаюсь понять. Но мы будем есть их пищу, а потому воздержимся от вопросов.
Потом начался пир, все саммады попробовали свежей еды. Керрик, просидевший на кушаньях саску целую зиму, не притрагивался к ним, а с удовольствием жевал жесткое копченое мясо. Когда с едой было покончено и раскурили каменную трубку, Керрик с наслаждением потянул дымок.
— Это место лучше старого? — спросил он.
— Пока лучше, — ответил Херилак. — Звери здесь лучше пасутся, но охота такая же неверная. Чтобы найти дичь, приходится уходить в горы, а это опасно — там всегда могут оказаться темнокожие.
— А что будем делать потом? Пусть охота плоха, еды хватит — саску дадут.
— Хватит на зиму, но не на всю жизнь. Тану охотники, а не попрошайки. Можно было бы попытаться поохотиться южнее, но путь туда преграждают голые и безводные холмы. Быть может, придется попробовать.
— Я разговаривал с саску об этих холмах. Там есть долины, где неплохая охота. Только там всюду каргу — так они зовут темнокожих. Эта дорога закрыта. А на запад вы не пытались проникнуть?
— Однажды мы зашли в пустыню на шесть дней, но пришлось возвращаться: в песках растут только колючки.
— Я говорил с саску об этом. Они сказали, что за пустыней леса, надо только суметь добраться до них. И, по-моему, они знают путь через пустыню.
— Тогда расспроси их об этом. И если мы сумеем перебраться через пески и найдем края с доброй охотой, где нет мургу… что же, мир опять станет таким же, каким был до наступления холодов, до нападения мургу. — При этих словах лицо Херилака помрачнело, и он уставился невидящими глазами в потухший костер.
— Забудь о них, — произнес Керрик, — им сюда не добраться.
— Если бы они могли уйти из моей памяти… Во сне я вновь вижу свой саммад. Слышу и вижу охотников, женщин, детей, огромных мастодонтов, впряженных в травоисы. И мы смеемся и едим жареное мясо. А потом я просыпаюсь и вспоминаю… все они мертвы, и кости их белеют в песке на далеком берегу. И когда мне снится такое, вот эти саммады становятся мне чужими, и я хочу только идти и идти, туда, за горы, и отыскать мургу и убивать их… чтобы убить побольше, прежде чем сам умру. Быть может, среди звезд я обрету покой. Тхармы не видят снов. И муки воспоминаний закончатся.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
